Феодосия. 1920 год. Как красный террор поглотил древний город.
Феодосия, некогда широко раскинувшаяся над морем, привыкла видеть на своих улицах людей множества культур. За двадцать пять веков здесь сменялись цивилизации, властители и наречия, но город продолжал жить, впитывая в себя то греческую рассудительность, то восточную пестроту, то русскую широту души.
Но осенью 1920 года древний город пережил то, к чему его история, казалось, не могла подготовить: приход Красной армии и развернувшийся вслед за ним массовый террор.
Красная армия входит в город
Поздним вечером 1 (14) ноября в Феодосию вошли части 3-го конного корпуса. Командиры требовали «революционного порядка», а революционные методы были всем хорошо известны: стремительные решения, абсолютная жесткость, готовность применять «высшую меру» без долгих разбирательств.
Через два дня в город вошли бригады Девятой стрелковой дивизии. По свидетельствам современников, за двое суток в уже занятой Феодосии было пленено около двенадцати тысяч человек.
Тем временем в городе был создан уездный ревком во главе с Жеребином. ЧК разместилась в гостинице «Астория», которая вскоре стала местом, где решались человеческие судьбы.
Начало крымского кровавого ноября
Приказ Бела Куна требовал от всех офицеров и чиновников Добровольческой армии явиться «для регистрации». И многие пришли, поверив, что амнистия, обещанная 11 ноября, действительно действует.
4500 человек заполнили коридоры «Астории». Но надежда оказалась обманом: за регистрацией последовали аресты. Людей отправляли в казармы, на дачу Месаксуди, где их «сортировали», разделяя на тех, кому предстоит жить, и тех, кому уже вынесли негласный приговор.
Очевидцы вспоминали, как возле дачи выкатили два пулемёта, и под оценивающими взглядами «революционных судей» сотни людей отправляли то влево, то вправо в разные колонны, судьба которых была понятна без слов.
На Карантине в прежнем лагере для рабочих организовали настоящий концентрационный пункт. Людей загоняли в бараки так плотно, что ночью они могли спать только на одном боку. «Чисто белых» расстреливали на мысе Святого Илии или топили в море. Это происходило каждую ночь — партиями по сто, двести, триста человек.
«Гений массового террора»
Даже партийные деятели приходили в ужас от масштаба расправ. Юрий Гавен писал в Москву, что Бела Кун «превратился в гения массового террора» — за месяц было расстреляно около семи тысяч человек, арестовано не менее двадцати тысяч.
Для жителей Феодосии террор стал ежедневной, пугающей реальностью. Люди исчезали ночью. За попытки забрать тела — расстрел. За сочувствие — арест.
Судьба протоиерея Андрея Косовского
Среди жертв крымского террора оказался и настоятель Екатерининского храма протоиерей Андрей Иудович Косовский.
Он был известен как строгий, совестливый пастырь, которого уважали и крестьяне, и горожане. Его слово было спокойным, рассудительным и неразрывно связанным с Евангелием.
Но в 1920 году подобная честность стала смертельно опасной.
Когда священник начал открыто говорить о происходящем в городе, о расстрелах и гонениях на Церковь, его слова прозвучали слишком громко для новых властей.
7 декабря священника арестовали. Вскоре появились «свидетели» — люди, которые, под давлением или по убеждению, говорили то, что требовалось следствию: будто священник служил молебны «об изгнании большевиков», «выгонял коммунистических детей из школы», «проклинал Советскую власть».
Голос верующих
То, что произошло дальше, было поистине удивительным для того времени:
275 прихожан Екатерининского храма подписали ходатайство о его освобождении. Через несколько дней ещё 112 подписей собрали жители Дальних Камышей. Сотня — в Новониколаевке.
Люди рискнули жизнью, чтобы защитить своего пастыря. Их письма звучат и сегодня как свидетельство веры, человечности и настоящей любви к священнику.
Но все эти голоса остались неуслышанными.
Дальнейшие действия властей понятны. Время было беспощадно к тем, кто не вписывался в схему нового мира.
Память
История протоиерея Андрея Косовского — это не просто один из эпизодов красного террора. Это образ тысяч тех, кто в те страшные дни для Крыма был уничтожен не за преступления, а за верность своей совести, за нежелание предавать веру и близких, за то, что не мог молчать, когда вокруг творилось зло.
И сегодня, вспоминая эти события, мы говорим не только о трагедии, но и о стойкости духа. О людях, которые жили так, что их свет не смог погасить даже самый мрачный ветер истории.
По материалам книги протоиерея Николая Доненко «Новомученики Феодосии»
